Ямада Ямачо считал, что я должна быть преисполнена непомерной благодарности, ведь сам великий фольклорист всея Руси и Японии пришёл мне на выручку. В каком виде - живом или мёртвом, - я буду спасена, лженаречённого, очевидно, не волновало. Иначе зачем бы ему понадобилось прокрадываться в библиотеку через окно и замахиваться на меня страшной длинной палкой?

Как заявил аспирант, сие орудие – бамбуковый меч, захваченный им в качестве средства самообороны, и называется он синаем. Меня данная деревяшка не очень обнадёживала – против любящей шататься по ночному селу упырино-умалишённой братии самый завалящий ломик был бы куда эффективней. А этой палкой-копалкой только в дверь тарабанить, чтоб напугать до чёртиков хрупкую, беззащитную девушку вроде меня. Единственное сомнительное достоинство меча – он делал Ямачо похожим на героя фильмов о восточных единоборствах. Тоже мне, Брюс Ли недоделанный.

читать дальше

В весьма мрачном расположении духа я тащилась за аспирантом по не менее мрачным улицам, при каждом малейшем шорохе порываясь ухватиться за краешек его футболки, но в последний момент смущённо отдёргивая руку. Никогда ещё я не чувствовала себя настолько маленькой и жалкой. Как бы хотелось, чтобы сейчас рядом был кто-то сильный и надёжный, кто взял бы за руку и сказал: «Ничего не бойся, Анечка, я с тобой». И темнота бы просветлела от нежного сияния глаз, устремлённых на меня, и дрожала бы я уже не от страха, а от его тёплого дыхания на своём лице…

Смачный удар о спину впередиидущего – отличный способ вернуть затюканную ботаншу с небес на землю. Мол, кончай мечтать, убогая, высшие силы уже послали защитника, которого ты достойна – вот он, застыл соляным столбом посреди улицы и смотрит на тебя, как на «лепёшку», оставленную плотно пообедавшей коровой. Если будешь надоедать, ещё и вдарит вон той деревяшкой по темечку так, что темнота мгновенно просветлеет. Всё как и заказывала.
- Чего остановился? – раздосадованная собственными умозаключениями, сварливо пробубнила я.
- Куда теперь?
- Как до библиотеки шёл, так и обратно.
- Как из дома выгнали, так и шёл, – огрызнулся Ямачо, как бы случайно направляя фонарь мне в глаза. - Думаешь, у меня эйдетическая память?
- Больше напоминает топографический кретинизм.

Аспирант обиделся. По крайней мере мне так показалось, потому как в следующее мгновение он выпустил из рук фонарь и красиво, прямо как в кино, выполнил подсечку ногой с разворота, отправив меня в недолгий, но запоминающийся полёт. Шмякнулась я пребольно и так неудачно, что в правом колене возмущённо щёлкнуло.

Я собралась страшно обидеться на Ямачо и, может быть, даже попытаться дать сдачи, но передумала – в следующую секунду, просвистев ровно над тем местом, где я только что стояла, приземлилось на землю что-то маленькое и круглое. Лязгая, как призрак цепями, загадочное нечто покатилось по дороге, и я скорее сердцем почувствовала, нежели разглядела, что это было кадило преподобной Мики. Все обиды как ветром сдуло: гипс на ноге куда лучше дыры в голове.

Обернувшись, я заметила, как тёмная фигура разбойницы нырнула в нишу между покосившимися заборами соседствующих домов. Ямачо, бестактно перепрыгнув через моё трепыхающееся в пыли тело, пустился за ней. Через пару мгновений из проулка донеслись звуки борьбы и жуткое нечеловеческое шипение преподобной Мики. Схватив фонарь, - ему, в отличие от меня, падение не причинило ни малейшего вреда - я попыталась подняться. Нога, на которую пришёлся удар, отозвалась острой, колющей болью. Со стороны проёма опять послышалось шипение, а вслед за ним глухой шлепок и жалобный скрип забора. Интересно, кто кого? А что, если Ямачо проиграет, и преподобная Мика примется за меня?
В голову, заглушая боль, ударил адреналин. Я должна помочь! Пока у нас численное преимущество, ещё есть шансы на победу.

Кое-как пересилив боль, я встала на ноги, подобрала кадило, всё ещё дымящее, как залитый водой костёр, и похромала на поле брани.
Если до этого Ямачо и проигрывал (что сомнительно, судя по затравленному виду его противницы), то моё появление переломило ход сражения. Преподобная Мика, привлечённая грохотом родного кадила, на момент отвлеклась. Это стало её роковой ошибкой. Развернув бамбуковый меч параллельно земле, Ямачо перехватил его двумя руками и сгрёб умалишённую так, что её голова оказалась зажата между его телом сзади и впившимся в шею синаем спереди. Мика, пытаясь вырваться, негодующе взвыла, как кошка, которой наступили на хвост, но силы были неравны. Смекнув, что с мечом ей не совладать, желтоглазая ведьма оторвала от него руки и переключилась на лицо захватчика. Пару раз её пальцы скользнули в опасной близости от глаз аспиранта. Ямачо подался назад и ослабил хватку. Мика, молниеносно подсунув пальцы между шеей и мечом, повисла на нём, как спортсмен на перекладине турника.
Положение становилось критическим. Словно в кошмарном сне, я видела, как обрушиваются сдерживающие нашего противника деревянные оковы. Мгновение - и синай с глухим стуком приземлился на землю. Сумасшедшая была свободна. Неужели это конец? Не помня себя от ужаса, я подалась вперёд и махнула кадилом прямо перед её лицом.

- Фшааааа! – злобно оскалилась на меня преподобная Мика.
- Фшааааааааа! – с удвоенным энтузиазмом отозвалась я.
Ямачо оторопел. Умалишённая, к счастью, тоже. Ещё бы, выглядела я, должно быть, впечатляюще: вся грязная, волосы растрёпаны, стою враскоряку из-за больной ноги, размахиваю попеременно то фонарём, то кадилом, да ещё шиплю, как масло на раскалённой сковороде. Пришла бы в таком виде на кастинг фильма ужасов, наверняка получила бы роль главного монстра.
- Фшииии! – будто огрызаясь, прошипела Мика.
- Фшииии! Фшаааааа! – раскручивая кадило над головой на манер пропеллера, усмирила её пыл я.
Мой подельник нагло бездействовал.
– Чего стоишь? – набросилась я на него. - Хватай её скорее!
- Зачем? По-моему, вы нашли общий язык.

Я вновь уподобилось калёному железу, сунутому под струю воды. Ямачо смиренно изобразил жест «сдаюсь» и скрутил руки почти не сопротивляющейся Мики у неё за спиной.
- Мы не желаем тебе зла, - тоном прожжённого политика, вышедшего на мирные переговоры, известил рыжую бестию он. - Если пообещаешь вести себя хорошо, мы тебя отпустим.

Я собралась возразить, что не намерена отпускать эту ненормальную до тех пор, пока сюда не явятся работники психбольницы со смирительными рубашками, но из-за перевозбуждения, вызванного экстренной мобилизацией организма, опять получилось какое-то нечленораздельное клокотание. Ямачо и преподобная Мика воззрились на меня с таким видом, будто я была оборотнем, на их глазах приступившим к смене ипостаси.
- Опусти кадило, она тебя не тронет, - всё тем же дипломатическим тоном обратился ко мне Ямачо.

Мика согласно закивала.
Что, теперь получается я тут главная злодейка? Зло объединилось с другим злом, чтобы победить ещё большее зло? Прекрасно! Очаровательно! Давайте они ещё теперь поженятся, а я приму постриг и стану преподобной Микой номер два – преподобной Аней.
Злость сменилась апатией, прилив сил – усталостью, и кадило легко выскользнуло из моих обессиленных рук: пусть эти изверги делают, что хотят, но клянусь, мой призрак будет преследовать их до смертного одра.

- Козлодоина, - явно копируя миротворческие интонации Ямачо, протянула Преподобная Мика, – уходи отсюда, тебе здесь не рады.
- Скажи это ему, - раздосадовано огрызнулась я, кивая на предателя. – Это он меня в село приволок.
- Тебе здесь тоже не рады, - охотно подтвердила полоумная, повернувшись к аспиранту.
- Кто не рад? – будто ведущий допрос следователь отозвался тот.
Мика молчала. Ямачо задумчиво сложил руки на груди и, медленно обогнув «подозреваемую», остановился напротив неё бок о бок со мной. Мне не понравилось, что он отпустил умалишённую, но так как она не предприняла попыток ни к бегству, ни к нападению, озвучивать свои опасения я не стала.
- Кто не рад? - с нажимом повторил Ямачо. - Почему ты на нас напала?
Я, войдя в образ помощника следователя, направила фонарь Мике в лицо, но «шеф», раздражённо цокнув языком, отобрал игрушку.
Рыжая бестия, опустив голову, недоверчиво зыркала на нас исподлобья.
- Богиня! – наконец, чуть слышно прошептала она. – Богиня возложила на Мику миссию. Мика должна защищать село от чужаков. Мика должна помешать им творить зло.
- Обещаю, мы не станем делать ничего такого, что…
- Не вы! – гневно перебила Ямачо умалишённая. – Те, что пришли до вас. Они другие. Богиня почувствовала в их намерениях зло и призвала Мику. Мика должна помешать чужакам. Такова её миссия.
- Расскажи поподробнее. Мы с Козлодоиной - аспирант кивнул на меня, - на твоей стороне.
- На стороне Мики только Богиня! Вы чужаки, вы будете только мешать. Уходите отсюда, вам здесь не рады!
С этими словами девушка подхватила своё кадило, мотнула им в нашу сторону, будто кулаком, и выбежала из закоулка. Я ожидала, что Ямачо погонится за ней, но он даже не шелохнулся.
- Что это было? – с истерической ноткой в голосе спросила я.
- Занятная информация к размышлению.
- Хочешь сказать, что поверил в тот бред, который она тут наплела про Богиню и миссию?
- У меня нет причин не верить.
- Она сумасшедшая – чем не причина?
- Восприятие душевнобольных часто искажено, как отражение в кривом зеркале, но, тем не менее, они не безумцы. Безумцы - те, кто не может распознать истиной сущности этого отражения и считает его бессмыслицей.
- Какой ты, оказывается, толерантный. Или просто любишь психов? Впрочем, чему я удивляюсь, ты ведь и сам псих.
Кажется, мои слова нешуточно задели Ямачо. На секунду мне даже показалось, будто он меня сейчас ударит. К счастью, либо действительно показалось, либо он сумел взять себя в руки – после всего пережитого как-то особенно хотелось жить.
- Предлагаю отчалить отсюда, пока на шум не слетелся кто-нибудь ещё, - как ни в чём не бывало заговорил аспирант. - К твоему удовольствию сознаюсь, что не очень хорошо владею навыками борьбы вслепую.

- Ну, я посвечу фонариком, если что, - примиряюще улыбнулась я, радуясь, что очередной ссоры удалось избежать.
Теперь оставалась только одна проблема. Нога, хотя по всем признакам и не была сломана, исполнять свою опорно-двигательную функцию отказывалась категорически. Идею попросить о помощи Ямачо я зарезала на корню: всё-таки хотелось свой первый раз в роли подвернувшей ногу прекрасной дамы провести на руках у какого-нибудь более благородного рыцаря.
- Где ты там опять застряла? – Свет фонарика распял мою встрепенувшуюся тень на ближайшем заборе.
- Иди вперёд. Погода хорошая, прогуляться хочется.
- С парой местных упырей?
- Тссс! – прижала палец к губам я. – Что, если они нас услышат?
- Это вряд ли. Я наткнулся на них по пути в библиотеку. К тому моменту они уже выполнили ежедневный норматив по надоям.
- Ты встретил Жозефа и Николя? И что случилось?
- Поздоровались, поболтали о погоде.
- Шутишь?
- Отвечаю на глупый вопрос.

Я облегчённо вздохнула.
- Но всё равно лучше потише. Вдруг они решат вернуться.
- Вряд ли они осмелятся подойти: ты сейчас – точная копия преподобной Мики, - с издёвкой успокоил меня фольклорист.
- И кто в этом виноват?
- Кто-то, кто обладает заторможенной реакцией и засиживается на работе до полуночи, – без зазрения совести ответил виновник моей неспособности к передвижению. – Ладно, что там у тебя?
- Я же говорю, всё в порядке.
- А если серьёзно?
- Ты отломил мне ногу, - мстительно съязвила я. – Но у меня уже отросла другая. Только вот она ещё совсем новая и двигается со скрипом.
- Ну что за дар привлекать неприятности, - утомлённо вздохнул лженаречённый, тем не менее возвращаясь за мной.
- Не волнуйся, что бы ни случилось, главной привлечённой мной неприятностью навсегда останешься ты.
- Я польщён, - насмешливо шепнул парень, наклонившись к самому моему уху. То моментально вспыхнуло, словно обожжённое его дыханием, и я на мгновение потеряла грань между реальным миром и волшебным царством любовных романов, сотворённым моей фантазией.

Странное наваждение, однако, длилось недолго, ибо лженаречённый взвалил меня на закорки так же бережно, как мешок с картошкой
- Хм, забытое чувство, - ностальгически протянул он.
- Были времена, когда ты носил девушек на руках? – не удержалась я.
- Подрабатывал на продуктовом складе.
- То-то я чувствую себя мешком с картошкой. Смотри только не урони. Я тебе не картошка: меня, если рассыплешь, уже так просто не соберёшь.
- Это паззл на тысячу кусочков так просто не соберёшь, - цинично отозвался подо мной лженаречённый.
И всё же, несмотря на сие замечание, он стал ступать осторожней.